Большая Жабья Любовь
В лесу, где небо, сплошь утыканное мелкими сияющими бородавками, глядится в Большое Болото и не может сыскать отражения, жил Жаб со своею милою Жабицей. Каждый раз, лишь выкатится на Небесную поляну Королева Ночи, выползали они из уютного сырого гнездышка под корягой. И шлепали друг за другом по мягким кочкам к излюбленному местечку - мшистой круглой кочке, что торчит точь-в-точь посередь болота. Дружно хихикала в осоке зеленая молодежь, сердито шамкали сварливые жабьи тетушки и бабушки, поправляя чепцы из кувшинок. Но Жаб бережно брал за лапку Жабицу. "Ми-ми-и-илая! - блеял он, раздуваясь от нежности, - Твои бородавки сводят меня с ума, а особенно те, что на левой щечке! Даже небесные не могут с ними сравниться!"
Вокруг гонялись за бесчисленными комарами и серым мотылем собратья и сосестры, чтобы посытнее набить брюшко. Потому что каждый уважающий себя жаб и даже лягушонок знают:
"Коли в брюхе комары,
Проживешь ты до поры.."
А до какой именно поры, знает, наверное, один косоглазый Настраквакус, маг и прорицатель. Знает, но предпочитает помалкивать. Потому что за свои предсказания не раз бывал укушен и даже лишился одной перепонки на задней правой.
"Квак?! Квак можно набиквать себе брюхо, квагда твакая ночь!- сетовал Жаб, - Глаза твои квак два омута с зеленой ряской. Ах, ми-ми-и-илая!"
Никто понять не мог, и как эти двое не померли с голоду, если постоянно держат друг-друга за лапки, вместо того, чтобы добывать пропитание. А может, это и была БОЛЬШАЯ ЖАБЬЯ ЛЮБОВЬ, о которой твердил Настраквакус.
Все остальные жабы и лягушки женились и разводились по семь раз на дню, и это было современно. Мир Большого Болота не становился от этого хуже ни на квак! А даже наоборот, каждый день из тысяч икринок вылуплялись тысячи симпатичных головастиков, которые вырастали лягушками и жабами, если их, конечно, никто не успевал до этого слопать. Кваканье в камышах день ото дня становилось громче. А чем громче кваканье, тем больше радовалась Королева Ночи. То сытая да круглобрюхая, то худая да серебристая глядела она с Небесной поляны. Голосистые глотки драли, надувались изо всех сил, чтобы задобрить ее. Чтобы она не рассердилась и не послала на Большое Болото Большие Беды.
А эти двое порой даже квакать забывали, зато смотрели друг на друга до слез. Иногда Жабица начинала волноваться, а вдруг она уже постарела и сморщилась, вдруг Королева Ночи гораздо толще и прекрасней ее. А что если ее бородавкам не хватает серебристой пыли, такой, как у Королевы. Вот бы раздобыть хоть горсточку этой самой пыли, тогда она, наверняка, стала бы еще прекрасней. Но Жаб тут же успокаивал любимую и говорил, что невозможно стать прекрасней и толще, чем она, и что серебристая пыль ни к чему, а бородавок у нее в сто раз больше, чем на самой Небесной поляне. Жабица затихала, раздуваясь от счастья радужным пузырем.
Однажды спокойствие Большого Болота было нарушено предсказаниями Настраквакуса, который не выдержал и, выскочив на корягу, протяжно завыл (Да, предсказатели очень любят завывать и закатывать глаза!) : "Слышу, слышу гром среди ясного неба. Это спешит к нам в Большое Болото Принц-Царевич-Королевич за своею стрелой! Той лягушке или жабе, что поймает его стрелу, суждено стать его невестой! Как только Принц поцелует счастливицу, она превратится в Царевну! Слышите, в Царевну?!". Провыл и шлепнулся в нору, опасаясь расправы.
"Превратится в Царевну!"- эхом пронеслось по Большому Болоту, ахом и охом отозвалось в душах зеленых мечтательниц. С тех пор только и разговору было в Болоте, что о Принце-Царевиче-Королевиче, его поцелуях и завидной участи невесты. Лягушки и жабы, молодые и не очень, да что говорить, даже жабьи бабушки, вдруг полюбили прогулки вдоль Болота. Шастали туда-сюда, глазея якобы в небо и любуясь видами, а на самом деле то и дело погладывая себе под лапы, нет ли где тут стрелы. Каждая мечтала превратиться в Царевну. Прежде любимые кавалеры казались надутыми уродами, а любимые подруги - набитыми дурами. Каждая в тайне знала, что именно она избранница судьбы, знала, да не подавала виду. Любой непривычный звук вызывал теперь замирание и Большую тишину. И в этой Большой тишине отчетливо слышалось, как булькает Большое Болото и стучат лягушачьи сердца: "Вот оно! Вот оно! Вот!".
Только одна Жабица не обращала на суету никакого внимания. Зато беспокоился Жаб:
- Ты, лишь ты достойна быть Царевной. Я знаю, любимая! Это про тебя сквазал Настраквакус. Ах! Я не помешаю твоему счастью. Я буду только рад, если ты станешь Царевной!
- Не квакай глупостей! - сердилась Жабица,- Чтобы я этого больше не слышала!
Как-то раз, застала она соседку лягушку за странным занятием. Та обмакивала тонкий прутик в болотную жижицу и рисовала что-то у себя на лице.
- Что это ты делаешь?
-Я… я…, - лягушка смутилась, - Только не говори никваму… Я очень хочу понравиться Принцу-Царевичу-Королевичу. Я немного подведу глаза болотной тиной, и он обратит на меня внимание. Только никому ни квака! А то все так будут делать!
Жабица пожала скользкими круглыми плечиками и пообещала, что никому не квакнет. Но не одной соседке пришла в голову эта замечательная идея. Скоро уже все молодые жабы да лягушки подводили глаза, рисовали стрелки и квакали, изящно поджимая губки, чтобы рот не казался слишком большим. Жабица смотрела на все эти ухищрения с недоумением. Большая Жабья Любовь занимала все ее существо, надувала изнутри радужным шариком и светилась в каждой ее бородавке.
Однажды, когда Жаб отправился все-таки на поиски кого-нибудь вкусненького для любимой, Жабица осталась одна и скучала. Чтобы не умереть со скуки сочиняла песенку:
Квак я выйду на Болото,
Квак я песню закричу
Про любимого кваво-то.
Даже кушать не хочу!
Лучше нету того цвету,
Квагда кочка зацветет.
Лучше нету той минуты,
Квагда милый приползет!
Стояла утомительная жара. Над Большим Болтом подымался пар с запахом гнилой тины. Обалдевшие мухи и комары стукались друг о друга и пролетали совсем близко от мечтательного личика Жабицы. Но она не ловила их, потому что Жаб страшно обидится, если узнает, что она сама добывает себе пищу. Обнаглевшие от жары мухи комары садились к ней на нос, чтобы передохнуть. Но она, скосив глаза, продолжала мурлыкать песенку.
И тут прямо перед ней просвистела большущая стрела с яркой ленточкой на конце, и "ЧПОК" воткнулась в ближайшую кочку. Жабица испуганно оглянулась - вокруг никого! Лишь на мгновенье задумавшись, ухватилась передними лапками и ртом за стрелу и с большим трудом выдернула ее из кочки. "Х-х-х-люп!" - обиженно хлюпнуло Большое Болото. А Жабица быстрехонько поползла к своему гнездышку. Рядом с ним, в осоке пряталась от зноя соседка-лягушка.
- Эй! Кванька! - позвала Жабица, - Сюда! Скварей!
Недовольная Кванька выползла из норки, да так и замерла от зеленой зависти:
- Квак же тебе повезло! Квак повезло!
Но Жабица протянула стрелу ей:
- Это тебе! Тебе повезло!
- Квак? Почему ты отказываешься от своего счастья?
- Да я же уже счастлива! И не смогу стать счастливее, пусть даже с Принцем-Царевичем-Королевичем! Я не хочу, чтобы он целовал меня. Бр-р-р! И вовсе не желаю превращаться в Царевну. Это наверняка неудобно и неприятно. Но если ты хочешь, возьми…
- Я?! Кванешно хочу!- соседка схватила стрелу и рассыпалась в благодарностях. Но Жабица ее не слушала, нужно было скорей вернуться в то самое место, где оставил ее Жаб. Она успела вовремя. Любимый притащил дюжину сладких комаров, пару жирных зеленых мух, и полуживого слепня, и пока она кушала, обмахивал ее листиком кувшинки.
"Чавк-чавк-чавк!" - пронеслось над Большим Болотом. То причавкал на страшном огромном звере Принц-Царевич-Королевич с рыжими пышными усами и в нарядном камзоле. И принялся ползать по кочкам да камышам, перемазался в болотной тине. Все обитатели Болота вылезли и выпрыгнули посмотреть, как Принц-Царевич-Королевич, с зелеными усами, ищет свою невесту, а огромный белый зверь трясет ушами, отгоняя мух и слепней.
- Пойдем! - потянула Жабица Жаба за лапку, - Пойдем домой! Мне жарко!
- Неужели тебе не интересно, кто станет Царевной?! - удивился Жаб, хотя сам в душе ликовал так, что вот-вот мог лопнуть, - Это ведь ты, ты должна была стать Царевной! Не понимаю. Почему твак получилось…
Но Жабица утянула Жаба домой и они не увидели самого главного момента, когда соседка лягушка с подведенными тиной глазками и стрелой во рту красиво выскочила из осоки. Принц-Царевич-Королевич с криком "Ура!" подхватил невесту и, предварительно протерев, завернул в чистый носовой платочек. Положив стрелу и невесту в сумку, отряхнув полы камзола, вскочил на белого зверя и умчался под всеобщее рыдание лягушек и жаб, что плакали частью от зависти, а частью от переизбытка романтических чувств. Жабица, разумеется, ничего не рассказала любимому.
Как-то раз, уже ближе к вечеру, когда жара спала, они решили немного прогуляться. На Болоте все дружно обсуждали последнюю новость. Говорили, что лягушка Кванька так и не стала Царевной. А ведь Принц-Царевич-Королевич целовал ее несколько часов подряд, чуть до смерти не зацеловал, но она, представьте себе, так и не превратилась! Разочарованный Принц-Царевич-Королевич решил с тех пор остаться холостяком, отпустив Кваньку в ближайшем пруду. Во всем опять обвинили Настраквакуса, правда, на этот раз не били. Уж слишком расстроенный вид был у старика! "Квак так?! Ничего не понимаю, - сердился он, - Все сходится! И бородавки и волшебная книга! Она ведь должна была стать Царевной!!".
"Ми-и-и-илая, - блеял Жаб, - Ах! Ты так преквасна, квак квартина великого художника Кван-Квока. Если бы его не слопала цапля, он наверняка написал бы твой портрет!". Жабица, скромно наклонив головку и опустив выпученные глазки, вздыхала. И вдруг.. О ужас! Ее возлюбленный, нелепо болтая зелеными лапками, взмыл в воздух! Страшный Аист держал Жаба в уродливом смертоносном клюве! Замерло Большое Болото. Жабы и лягушки все как один исчезли, даже мухи перестали жужжать.
- Прости, любимая, и проща-а-а-ай! - раздалось в зловещей тишине. И тогда Жабица, маленькая Жабица отважно выползла вперед:
- Эй ты, Дылда!- крикнула она Аисту, - Это я к тебе обращаюсь! Слышь?! Схвати меня своим поганым клювом! Сожри меня! Раз ты схватил его, возьми и меня! Вот она я! Потому что я все равно не смогу жить без него! Лучше умереть!
- Беги, любимая! Беги! - сдавленно блеял Жаб.
- Ну. Уж нет! Никуда я не уйду! - рассердилась Жабица, - Пусть этот гад слопает и меня. Я не стану прозябать тут одна, в этом Болоте!
- Любимая! - проквакал Жаб прямо из клюва, - Я был твак счастлив с тобой! Ты душа моя! Ты моя радость!
И тут кап-кап-кап… Прямо на нос несчастной Жабицы закапали слезы. Это плакал растроганный Аист. Никогда не видел и не слышал он ничего подобного. Нагнувшись, осторожно раскрыл клюв. И оттуда вывалился Жаб, немного помятый, но совершенно живой. Жабица бросилась обнимать его.
- Ну, вас, дураков! - махнул крылом растроганный Аист, - Живите себе дальше на здоровье и больше не попадайтесь мне на глаза! Полечу-ка я, лучше перенесу кому-нибудь младенца. Натощак!
Голодный и смущенный, полетел Аист дальше, роняя изредка слезы. Утром его заметили над болотом соседнего леса, когда он переносил сразу двух мирно спящих близнецов, ловко схватив их за крепкие ленточки одеял. Жабы и лягушки с ужасом глядели и удивлялись. И квак такому уроду и чудищу поручают столь тонкое и деликатное задание!
С тех пор над Жабом и Жабицей стали смеяться гораздо меньше. А больше удивлялись: "Ну, надо же! Выйти живым из клюва Аиста! Удивительно! Что скажет по этому поводу Настраквакус?!". Но Настраквакус молчал в своей норе. Боялся опозориться!
Однажды вечером, когда сытая круглая Королева Ночи выкатилась на Небесную поляну, на Болото пришла Беда. Ведьма, косматая босоногая ведьма с пустым мешком, тяжело прыгала с кочки на кочку. Почему-то почти во всех колдовских рецептах есть жабы, и ведьма, наверное, решила пополнить жабий запас. Хватая зазевавшихся, кидала их в мешок, одну за другой. Костлявой рукой сцапала она и нашу Жабицу. Напрасно Жаб скакал перед ведьмой, умоляя взять в свой страшный мешок и его тоже. Для зелий годились лишь особи женского пола. Поэтому ведьма отфутболила надоедливого Жаба к старой березе и, закинув полный мешок на плечи, отправилась восвояси.
Оказавшись в тесном и темном мешке, на скользких спинах бедных подруг, Жабица не пала духом и не пускала, как они, слезы. "Ведь если любовь была, смерть - не самое худшее", - напевала она известную песенку лягушачьего музыканта Квакшакова. Она приобадривала как могла товарок, обещая что-нибудь придумать для их освобождения. Одно только тревожило ее, как же там без нее будет ее возлюбленный?! Умрет, погибнет от горя?! Нет, он обязательно отправится на поиски и спасет ее! И БЖЛ ему поможет. А как же иначе?!
Ведьма, тем временем, добралась до лесной избушки и вывалила всех пленниц в здоровенный медный чан. Она пересчитала жаб и рассовала их по клеткам. А клеток было великое множество. В одних томились, ожидая страшной участи, бедняжки болотные гадюки. Разве ж они виноваты, что их укус смертелен?! Жили себе тихо и неприметно у болотных кочек, а теперь ведьма выдавливала из них яд и сдирала шкурки, что шли потом на сумочки и кошельки. В других клетках жабы пели свои последние песни. Наутро многих ожидал чан с кипятком. Ведьма устала, и, перекусив, велела своему слуге накормить пленниц получше.
Слуга ведьмы - безобразнейший из всех жаб, огромный как колода с отвратительным наростом на спине. Звали его Квакзиморда. Он жил у ведьмы уже очень давно, кормил и охранял пленниц. Иногда выбирал самую симпатичную из жаб, просил хозяйку не трогать до поры до времени избранницу. Несчастная радовалась и была женой Квакзиморды, покуда не надоедала ему и не оказывалась все в том же чане с зельем. Нетрудно догадаться, что Квакзиморде приглянулась на этот раз наша Жабица! Ведь БЖЛ делала ее неотразимой. Напрасно другие жабы так старались понравиться страшилищу. Он глядел лишь на нее, молчал и даже смущался. Жабица казалась ему особенной.
-Квак тебе повезло! - завидовали товарки, - Завтра нас сварят в чане, а ты будешь жить. Ничего, что он такой уродливый, можно и потерпеть! Лишь бы жить!
Но Жабица только смеялась:
- Неужели вы думаете, что я стану его женой?! Слышите?! Мой любимый уже спешит на помощь!
-Дура квакая! - сердились жабы и тут же докладывали Квакзиморде, что Жабица называет его уродом и страшилищем. Но тот ни капли не сердился. Как знать, может его сердце тоже тронула Большая Жабья Любовь.
- Не обижайся,- сказала ему Жабица, - Но я тебя не люблю.
- Это из-за нароста? Это потому, что я такой уродливый?
- Нет. Это потому что у меня уже есть возлюбленный!
И она рассказала Квакзиморде о Жабе, о Большом Болоте, о Принце-Королвеиче-Царевиче и Аисте. Тот слушал внимательно, раскрыв безобразную пасть и пуская слюни. И даже всплакнул в конце. И решил, что никто не посмеет обидеть Жабицу, пока он жив.
А что же наш Жаб? Неужели вы думаете, что он так и остался плакать да горевать у старой березы?! Нет, конечно, он бросился вслед за ведьмой. У него не было никакого плана. Большая Жабья Любовь жгла его изнутри и звала вперед. Все-таки врут, что лягушки и жабы холоднокровные! Только самое горячее сердце может толкать на безумные поступки!
Но вот беда, он не умел скакать так быстро и боялся, что опоздает. Он даже пожалел, что не птица. Задыхаясь, спешил Жаб последу. Вот здесь ведьма обломила несколько веточек, здесь упала коленкой в мягкую кочку, здесь зацепилась платьем и оставила лоскуток. Вот и ночь пришла. И Королева Ночи с тревогой глядела сверху на лес. Она жалела влюбленных, но никак не могла помочь, потому что ей нельзя было спускаться. Лишь под утро добрался Жаб до ведьминого жилища. Он обошел избушку и, чутко прислушавшись к общей печальной песне жаб, узнал голосок возлюбленной. Значит, успел! Значит, она жива! Но квак же ее спасти?!
Тем временем Квакзиморда надумал украсть у хозяйки ключи и освободить пленницу, правда, одному это было сделать затруднительно. Вдруг что-то застучало, загремело в еще неостывшей каминной трубе, и оттуда вывалился Жаб, весь в золе и копоти, дуя на обожженные лапки. Как же он попал в печную трубу? Может, это летучие мыши разжалобились и подсобили или белая пушистая сова. А может, сама Королева ночи! Некогда рассказывать, надо торопиться!
Квакзиморда вместе с Жабом приподняли спящую ведьму и достали ключи из-под ее матраса. Вы скажете, это невозможно! Как могли две маленькие жабы поднять такую тушу?! Но, наверное, ведьма стала полегче, потому что летала во сне. А Жаб с Квакзимордрой стали очень сильными, потому что БЖЛ делала их сильнее. Они завладели ключами и открыли все клетки. Жабица отказывалась освобождаться одна, не могла же она оставить подружек в неволе, чтобы на утро из них сварили зелье. Тихо-тихо перепрыгивали они через порог. И тут одна молоденькая жаба нечаянно задела лапкой кочергу. Та с грохотом упала. Ведьма вскочила и заорала дурным голосом. А какой еще может быть голос у ведьмы?! Жабы с ужасом поползли в разные стороны. Ведьма бросилась за Жабицей. Но Квакзиморда отважно кинулся ей под ноги. Она шлепнулась на него всей тушей и немедленно расплющила беднягу. Так бывает! Всю жизнь Квакзиморда был нехорошим, но в конце его бесполезной и гадкой жизни Большая Жабья Любовь коснулась его сердца легкими лапами. Он умер счастливым.
Ведьма бросилась было в погоню, но куда там. Утром ведь ведьмы не такие расторопные. Она быстро устала и, страдая от одышки, повернула домой, поклявшись, что со следующего месяца непременно займется каким-нибудь видом спорта.
Лишь к вечеру добрались Жаб с Жабицей до Большого Болота, где встретили их громким кваком. Сама Королева Ночи с гордостью взирала на влюбленных с Небесной Поляны. С тех пор над Жабом и Жабицей и вовсе перестали потешаться. Стоило какому-нибудь зеленому лягушонку хихикнуть в их сторону, как жабья тетушка уже грозила ему.
Жили Жаб с Жабицей долго и счастливо, пока не исчезли куда-то теплым летним вечерком. Может, их обоих слопала цапля, а может, Королева ночи забрала их к себе на Небесную Поляну. Последнее, конечно, мало вероятно, но как тогда объяснить то, что на Поляне среди серебристой пыли и сияющих бородавок вдруг появились два новых прекрасных кустика с бородавками.
- О! Это совсем новые бородавки, и, если приглядеться, они образуют контуры двух жаб, держащихся за лапки! Я назвал их Жаб и Жабица, - рассказывал Настраквакус своим питомцам из лягушачьей школы на уроках квастрономии, - Смотрите, это ведь наши Жаб и Жабица! Вот она, значит, какая - Большая Жабья Любовь… Кто знает, может, и вам повезет, и вы встретите ее. И тогда вы станете счастливее и богаче всех царей и царевен, сильнее аиста и храбрее ведьмы! Хотя, говорят, Большая Жабья Любовь случается раз в сто лет…
- А сколько Вам лет, дедушка? - спрашивает Настраквакуса крохотный лягушонок, вчерашний головастик.
На что тот вздыхает:
- Да, почитай, так и будет, уж скоро сто лет!
Но зеленые лягушата хихикают, он не верят в то, что можно жить сто лет и в то, что бывает Большая Жабья Любовь.
Но вы-то, мои дорогие лупоглазые принцессы и пупырчатые принцы, вы верите?!
Светлана Щелкунова, СПб, kvadrobok.narod.ru
|
narod.ru